АМС


ТИТУЛ КАРТА САЙТА СТАТЬИ НАШИ ФАЙЛЫ СПРАВКИ

Е. А. ПРИХОДОВСКАЯ

ОТСВЕТЫ СОЛНЦА
О КОМПОЗИТОРЕ ГЕОРГИИ ИВАНОВЕ

© Е. Приходовская, 2011

Весёлый, улыбчивый, добродушный… В сером пиджачке, с озорными молодыми искорками в прищуренных глазах, с аккуратно причёсанной «львиной гривой» совершенно седых волос… Из тех, кого студенты за глаза уважительно называют «наш шеф», акцентируя с бессознательной гордостью слово «наш»... Это потом мы узнали, что Георгий Николаевич заведует кафедрой композиции, это потом мы слушали на концертах его сочинения, это потом прочитали, что Новосибирский театр музкомедии открывался его опереттой…

У каждого человека, осознаёт он это или нет, есть две биографии. Идут они параллельно, пересекаясь друг с другом, соприкасаясь и дополняя, через всё время, отпущенное человеку на Земле. Одна – объективная фактологическая последовательность, ряд действий, сочинений, правительственных наград, должностей и событий, который пишется во всех официальных отчётах, словарях и энциклопедиях. Другая – панорама его собственных воспоминаний и впечатлений, отношений, оценок, радостей и печалей, необъятный и неповторимый мир, живущий в душе человеческой и уходящий навсегда с завершением земного пути. Память выхватывает из глубины прошлого отдельные имена, лица, картины – голос матери, весенняя капель, пятнышко облупившейся краски на ступеньках школы, майский рассвет через резную листву… Отсветы Солнца, озаряющего наши недолгие дни.

Для нас, учеников 2000-х годов, Георгий Николаевич был уже изначально – седовласым мастером, профессором, магом, в совершенстве знавшим великое таинство музыкального творчества. В его кабинете – а мы нередко, особенно в последние годы, встречались у него дома – стоял массивный, тёмный, лакированный стол, на котором всегда лежали ноты, и печатные, и рукописные, томики стихов, огромные жёлтые – казавшиеся старинными – партитурные листы… Рыжее пианино, всегда открытое – на пюпитре тоже всегда стояли ноты – и рядом, в углу, торшер, вечерами и в ненастные дни бросавший на пюпитр круг электрического света, отчего сразу становилось тепло и очень уютно. Ноты, казалось, в этой комнате были повсюду – тетради, отдельные листочки, огромные клавиры, сборники и книжечки партитур – стопками на пианино, на столе, в шкафах, на полках, на телевизоре, даже на полу за столом. Этот обширный, бесценный фонд как будто не умещался в скромные рамки простого человеческого жилья. Да и не была эта комната простым человеческим жильём – здесь творилась музыка, здесь царила обстановка мастерской художника, загадочной лаборатории, дух которой мы впитывали просто находясь в ней.

Приходили мы часто – не только домой, и в консерваторию тоже – на урок все вместе, всем классом, от первого до пятого курса, слушали друг друга, слушали, что говорит Георгий Николаевич. Учились чувствовать ток музыки и слышать, что мешает, что не даёт ей дышать и развиваться – учились и на своих, и на чужих ошибках; учились понимать себя: в классе всегда была атмосфера свободного диалога, спора, в котором рождается истина. Георгий Николаевич никогда не требовал безоговорочного исполнения своих указаний; замечания, которые он делал, обычно обсуждались – всем классом – выслушивались возражения, взвешивались все «за» и «против», и только затем, с согласия ученика, принимались. Георгий Николаевич расстраивался, когда кто-нибудь из нас соглашался со всем, не имея собственного мнения.

Он любил нам рассказывать – а нам было безумно интересно слушать – о годах своей молодости, о Ленинградской консерватории, о Шостаковиче, о премьерах оперетт – и это было то, что нам уже больше никогда не услышать, это была история целой творческой жизни, более того – история культурной жизни страны, которую наше поколение уже не застало. И эта история – из первых рук, от первого лица – увлекала нас своей подлинностью, насыщенностью, богатством событий и красок…

Георгий Иванов

Георгий Николаевич родился в Новосибирске и – за исключением десяти лет учёбы в Ленинграде – всю жизнь в нём прожил. Его отец был известным пианистом, дирижёром, работал в радиокомитете; это, возможно, и предопределило музыкальную судьбу сына – хотя можем ли мы знать, что предопределяет судьбу?.. Музыкальная школа, открытая в Новосибирске в 1934 году, была на тот момент единственным учебным учреждением данного профиля. В ней и учился Георгий Николаевич; вспоминая об этом времени, он называл имена своих учителей – М. Невитова, К. Нечаева, Н. Вержиховскую

Война застала его подростком. Начинается эвакуация в Новосибирск крупных творческих коллективов страны, театров, учебных заведений. В 1942 году 15-летний юноша начинает работать концертмейстером в кукольном театре С. Образцова. Здесь он впервые пробует сочинять музыку.

Когда Георгий Николаевич рассказывал нам об этом, он был уже седовласым мастером, окружённым почётом, ореолом знаний и учениками; и нам сложно было представить, каким же он был тогда: мальчишка, младше, чем мы сейчас, не Георгий Николаевич, а Жора, как называли его родные, концертмейстер кукольного театра… И писал музыку он тогда, наверное, совсем иначе – не было уютного кабинета, дышащего музыкой, ни лакированного стола, ни партитурной бумаги… А по радио звучал голос Левитана: «Внимание! Говорит Москва!» — и сводки с фронта, тогда ещё не ставшего фронтом Победы; а в городе становилось всё больше других, незнакомых людей – рабочие эвакуированных заводов, артисты эвакуированных театров… Ленинград был в кольце блокады, а на улицах будущей сибирской столицы, прогибаясь и качаясь от ветра, висели огромные транспаранты: «Всё для фронта!»... И по этим улицам, под солнышком, дождём или снегом – спешил на работу в кукольный театр худенький безусый мальчишка, о чём он думал тогда? Что играл, на каких сценах выступал вместе с театром? Какие мотивы, какие обрывки фраз звучали тогда в его голове, какие строились планы?..

Исследователи творчества Г. Н. Иванова говорят, что, возможно, в этой первой работе – концертмейстером в театре С. Образцова – корни одной из ведущих черт его творческой натуры: театральности, сценического зрения, что проявится затем неоднократно и многосторонне… А может быть, это просто первый шаг раскрытия тональности, изначально заложенной в глубинах творческого сознания? Жизнь иногда выстраивает творческий путь художника, как будто расставляя «указатели», «вехи» – случайные встречи, услышанные где-то слова, поездки, места работы – которые только потом, через много лет, postfactum осознаются как какая-то цельная линия, приведшая именно туда, куда должна была привести…

Эта линия продолжалась и в армии, куда молодой человек был призван в 1945 году – там он находится в большом творческом коллективе, Ансамбле песни и пляски Сибирского военного округа под руководством А. П. Новикова, там учится импровизировать джазовые композиции, делать аранжировки для различных составов… Ещё один этап творческого пути. Путь художника всегда – творческий, и напрасно разделяют биографы события жизни и этапы творчества – разве они могут быть разделены, когда воспринимаются единым сознанием?..

Следующий этап – после демобилизации, в 1947 году; в Ленинградском музыкальном училище, в классе Г. Уствольской появляется ещё один студент-композитор. Как ни странно, вспоминая эти десять лет, проведённые в Ленинграде – сначала в училище, потом в консерватории (в классе В. Волошинова), Георгий Николаевич не говорил о своих студенческих сочинениях – а их было немало: Соната для скрипки и фортепиано (1951), Сонатина для фортепиано (1954), Детский альбом (1955), Фантастическая картина для симфонического оркестра (1955), Струнный квартет (1956), вокальный цикл «Мирное лето» (1953), балет «Цветик-семицветик» (1956), балетная сцена «Созидатели» (поставленная Ю. Григоровичем с балетной труппой Кировского театра), неоконченная опера по пьесе Арбузова «Годы странствий» (первое действие которой было поставлено оперной студией Ленинградской консерватории).

А вспоминал он белые ленинградские ночи, друзей и товарищей по учёбе (Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Андрей Петров – чаще всего он говорил об Андрее Петрове), вспоминал почему-то грузовики с треской, которые вываливали рыбу прямо во дворе, и каждый брал сколько хотел, и потом по всем коридорам общежития пахло свежими огурцами – необычный запах трески… Говорил о певцах, о чудесных голосах, о том, как он сам играл с оркестром… Часто вспоминал слова Шостаковича: если вы сами не будете стремиться узнавать как можно больше музыки, я ничем не смогу вам помочь… Георгий Николаевич призывал к этому и нас, своих учеников – и очень радовался, когда мы могли что-то наиграть, напеть, обсудить с ним какую-то музыкальную тему – а не просто пожать плечами с недоуменным видом. И не просто наиграть, как на зачёте, а рассказать, что здесь заинтересовало, почему обратили на эту тему внимание – рассказать в живой беседе, без научной терминологии, а просто тепло и весело…

В 1957 году Георгий Николаевич вернулся домой, в Новосибирск. Работает в музыкальном, потом хореографическом училище – и только с 1959 года становится преподавателем кафедры композиции Новосибирской консерватории, где и работал до конца, пятьдесят с небольшим лет (пройдя все официальные должности, от старшего преподавателя до профессора, заведующего кафедрой и Народного артиста России).

В тот же период творческого расцвета, в 60-е годы, Георгий Николаевич работает и с симфоническим оркестром (немалую роль здесь сыграла личная дружба с дирижёром Арнольдом Кацем), и с хором (оратория-посиделки «Сибирские вечера»), и с оркестром народных инструментов: «Сибирская рапсодия» (1962), «Сибирская мозаика» (1970)… Написано было много, исполнялось и звучало не меньше… Я назвала только несколько произведений из огромного ряда созданных тогда. К сожалению, многие произведения Георгия Николаевича в нотах не сохранились, а если и сохранились – в рукописном, зачастую черновом варианте; многие находятся в нотных архивах коллективов, их исполнявших. Георгий Николаевич не много рассказывал нам о своих сочинениях, он никогда не собирал, не архивировал, не составлял каталоги своих нот – и теперь многие из них оказались утерянными.

1960-е можно обозначить как расцвет творческих сил молодого мастера. Одна за другой появляются оперетты – «У моря Обского» (1962), «Три плюс три» (1965), «Алло, милиция» (1968), «Рябина красная» (1968). Опереттой «У моря Обского» открывается Новосибирский театр музыкальной комедии; эта же оперетта звучала в Москве, на гастролях новосибирских театров, и Георгий Николаевич вспоминал не без улыбки, как лично Хрущёв пожал ему руку и как он долго не хотел после этого мыть руки. В этот же период, в 1965 году, появляется опера «Алкина песня», ставшая чудесным музыкальным фильмом, в котором поют такие молодые тогда новосибирские певцы, как В. Урбанович, Н. Егудин, Р. Жукова. Все они впоследствии работали в Новосибирской консерватории, став профессорами и воспитав десятки учеников, снискавших себе мировую известность. Только в начале 80-х гг будет написана вторая опера – «Необычайное приключение или Ревизор», а также пятая оперетта («Два цвета времени», 1982).

Из самого нового он очень дорожил Виолончельным концертом (1978) и Симфонией памяти родителей (1991-1992). Третий фортепианный концерт, который он писал в последние – тяжёлые и духовно, и физически – годы, остался неоконченным

Самое первое, с чего Георгий Николаевич учил нас начинать работу над новым сочинением – поиск темы. Мы приносили на урок по 10–15 тем, и в этой работе постепенно выкристаллизовывалась та тема, которая станет основой сочинения. Ведь тот же процесс – поиска своей темы – главный и в человеческой жизни. Общие формы движения и типы фактуры забываются; тема остаётся в памяти и тогда, когда произведение отзвучало. Об этом всегда говорил Георгий Николаевич – патриарх сибирской музыки, как называли его ученики, впервые воспевший Сибирь и оставивший след в истории всей русской музыки.

Человек уходит, остаётся лишь легенда о нём, остаётся Свет, живший в его душе и ушедший вместе с ней в небо, оставшийся на Земле отсветами Солнца. И не так уж важны оказываются какие-то конкретные даты, имена, события, правительственные награды – сила творчества не знает хронологических границ. И вновь и вновь рождаются и уходят люди, и вновь и вновь обретают бессмертье их души и память о них, и вновь и вновь молодость идёт по своим дорогам, возводя новые города, открывая новые истины. Так поётся в оперетте Георгия Николаевича Иванова «У моря Обского» (либретто Ивана Ромашко):

И где бы, друзья, мы ни будем –

Пусть в самом далёком краю –

Мы всё ж никогда не забудем

Любимую песню свою.

Под синим простором широким

С друзьями споём её вновь.

Дороги, дороги, дороги –

В них наша мечта и любовь!..

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Лесовиченко А. В. Георгий Иванов в музыкальной культуре Сибири // Композиторы Новосибирска, Выпуск I, 1996

2. Калужский В. М. Композитор Георгий Иванов: черты творчества // Творчество композиторов Сибири, 1983

3. Робустова Л. П. Имя славное народное // Советская Сибирь, 1995

 

© «Академическая музыка Сибири», оформление, редакция, 2011